1. Основная информация Имя, фамилия: Jovan Zorich | Йован Зорич.
Пол: мужской
Дата рождения (возраст): 10 октября (33 года)
Статус в Ан Белах:  персонал.
Профессия в замке: инженер охранных систем, инструктор рукопашного боя.
              вне замка: старший агент Федерального Бюро Расследований Соединенных Штатов Америки, внештатный сотрудник Центрального Разведывательного Управления.
Торквес: -

2. Медицинская карта Фобии: выраженных фобий нет. Синдром выжившего и подавленное чувство вины могут способствовать скрытой аутоагрессии, зачастую перетекающей в агрессию внешнюю.
Отклонения/противопоказания, препятствующие подключению к "Пандоре": антисоциальное расстройство личности (контролируемая социопатия).
Зависимости: курит, иногда употребляет алкоголь.
Стоп-слово для остановки иллюзии: мольфар.

+

3. Внешность Рост: 192 см.
Вес: 81 кг.
Телосложение: подтянутый, жилистый, высокий и гибкий, с широкой грудной клеткой и большим объёмом легких. Вынослив, но не обременён лишней мускулатурой. Похож на легкоатлета. На самом деле физическая форма - следствие многолетнего занятия восточными единоборствами.
Цвет волос: черный.
Цвет глаз: синий.
Особые признаки: несколько шрамов от пересадки кожи на животе и бедрах, не особо заметны, явно старые и сглаженные хорошей пластикой. На теле так же можно обнаружить следы пластических операций по исправлению травматических увечий и удалению рубцовых тканей. Шрам от огнестрельного ранения на правом плече. Ровный, довольно свежий шрам от ножевого ранения на левом боку чуть выше талии.
Прототип внешности: Alexandre Schiffer.
Описание: Йован Зорич выглядит как манекен для краш-тестов, который одевается у личного итальянского портного и каждое воскресенье играет в гольф с конгрессменами. Безукоризненный и невероятно надежный. Предположительно — неубиваемый. У него волевой подбородок, римский профиль и идеальное личное дело. Йовану прочили отличное будущее в Белом Доме. Он мог бы охранять Форт-Нокс. А вместо этого выбрал Бюро Расследований и просиживает штаны полевым агентом, который год.
У него глаза редкого ультрамаринового цвета и тягучий, восточноевропейский выговор, который не смогли вытравить из злого мальчишки даже лучшие нанятые новыми родителями учителя.
Кровь — говорит мать, гордо вскидывая увенчанную смолисто-чёрными волосами голову дочери касты раджпутов.
Упрямый просто — более благоразумно комментирует флегматичный отец, предпочитая не ломать характер усыновленного мальчика, с присущей ему деловой хваткой усматривая в крутом норове выгодный актив, а не проблему.
Зорич отлично владеет своей мимикой, своим телом и всем что попадает ему в руки. С одинаковой ловкостью может общаться с реднеками, поддерживая их плоские шуточки и вписываясь в простоватый стиль разговора и с рафинированными аристократами, чопорно отвешивая комментарии о политике и последних новостях высокой культуры.
Он манипулятор, хамелеон и готов ради достижения цели на все.
Фанатик.
Гребаный псих.
Лучший агент своего отдела и очень опасный игрок на выживание.

4. Личность
Темперамент: INTP-T
Сексуальная ориентация: пансексулен (актив).
Основные черты характера: хладнокровен, срессоустойчив, жесток, умен. 
Знание языков: английский, ирландский, боснийский, хорватский, сербский. Несколько фраз на хинди.
Описание:

+

"Я виноват во всём, я виноват заочно, в каждой войне и бойне, в каждой чужой беде
В том, что палящий день зябкой сменился ночью, в том, что колючий свитер, в том, что просрочен хлеб. Это из-за меня слякоть и непогода, пробки в час пик, простуда - всё по моей вине, падают самолеты с синего небосвода, сходят составы с рельсов, люди горят в огне.
Я виноват во всём, так повелось с рожденья, призраком, тварью, тенью, я приносил беду; мать покидала дом, хлопнув с досадой дверью, брат расшибал колени, мрак оживал в углу. В каждой пропавшей книжке, в каждом пятне на платье, в треснувшей каждой чашке был виноват лишь я. Я умерщвлял цветы, даже не смея рвать их, словно бы источая кожею самой яд".
J.R.

Аристократичный – самый часто слышимый Зоричем комментарий, о впечатлении, которое он производит. И это было бы забавно, если бы так не раздражало, в который раз подтверждая всю поверхностность мышления большинства. Потому что Йован родился в богом и дьяволом забытой горной деревне, и голубой крови в нем ни на грош. Конечно, можно предположить, что в такой глуши гены древних племён, кельтов и иллирийцев сохранились нетронутыми, выродив в конце концов вот это, но для подобного вывода нужно сделать очень много допущений. Да и какая теперь уже разница?
Йован – седьмой ребенок в семье. Седьмой сын, седьмого сына.
В другой местности, при других обстоятельствах это бы значило лишь то, что у него много родственников и всегда есть во что и с кем поиграть. Но не в боснийских горах, где мистическое мышление и готовность подчинить свою жизнь атавизмам прошлого все еще сильны.
К Йовану всегда присматривались более пристально. От него всегда ждали неординарного поведения, странных стечений обстоятельств и мистических откровений. Кошка родила мёртвых котят – Йован её погладил перед этим. Град побил сад – Йован болел три дня подряд, а после бури вдруг выздоровел.
С ним не играли соседские дети и старшие братья терпели из необходимости.
Священник маленькой, криво сколоченной из брёвен церквушки особо пристально следил на воскресных службах и всегда старался после них поговорить, лишний раз спросить, а верит ли босяк в Бога.
Зоричу пришлось искать себе развлечения в книгах, в одиночку бродить по округе, поменьше попадаться на глаза и быть умнее остальных. Он справлялся, хотя вынужденная обособленность, отверженность своим окружением начали изменять его характер и психику еще до основного слома.
После того как соседская дочка неудачно упала с крыльца, выбив себе глаз о плетень, все стало совсем плохо. Ведь за полчаса до этого Йован прошёл мимо их двора и на Агнешку ПОСМОТРЕЛ.
Детская травма, насилие, пытки, боль, порицание и потеря всей семьи, всех кого он зал, прилюдное заявление в том, что это именно он во всём виноват, оставили на Йоване глубокий, бороздой до самых костей, след. Сказать бы сломили – но нет, исковеркали, внося необратимые коррективы в личность и характер мальчишки, выросшего в итоге во вполне самоосознанного, расчётливого социопата.
То, что все произошедшее Йован, извернувшись глянцевой, аспидной гадиной, обратил себе во благо – уже его личная заслуга, врожденная способность, упрямая, проклятая живучесть, раз за разом вынуждающая меняться, эволюционировать, учится новому и подстраиваться с тем же рвением, с которым Зорич прогибает под себя других.
После усыновления был просто идеальным ребенком. Усидчивым, старательным, талантливым. Гениальным, если бы не скрывал львиную долю своих интересов и наклонностей. Он молча переносил процедуры, в промежутках учил язык, потом восстанавливался и учил все остальное, что ему посчитали необходимым дать новые родители.
Йован оправдал все их надежды. Взял лучшее, использовал все щедро подаренные шансы и готов платить за любовь и поддержку любую плату. Ведь если бы не приёмная семья, чудом выживший мальчик стал бы еще одним банальным спятившим мясником, не обрёл свой истинный путь, не поставил тех целей, которые избрал или попросту подох в жалком, облезлом приюте в Модриче, откуда его вытащили новые мать и отец.
Сейчас для Йована уже давно нет запрещённых приёмов, слишком грязных выпадов, чрезмерной жёсткости и запретных путей. Если бы Зорич жил в средневековье он был бы отличным инквизитором.
Цель оправдывает средства – это про него.
Да, у Зорича есть жёсткий свод правил и принципов, от которых агент не отступается, без веской причины. И есть личные привязанности и слабости, что всегда стоят выше морального кодекса и любых правил.
Путь, пройдённый от мальчика снятого с позорного столба на деревенской площади до лощеного, опасного и хищного охотника, это эволюция, в процессе которой Йов отсек все лишнее, научился многому и теперь с легким презрением относится ко всем кто слабее. Он служит справедливости. Не закону. Не правительству или чьим-то интересам, если, конечно, это не его личные порывы и желания которые Зорич подавляет далеко не всегда, а скорее опционально. Он служит тому древнему закону "Око за око" который таким чудесным образом прописан во всех сакральных текстах, призванных научить человечество духовности.
Это все что стоит знать о человечности и духовности, по мнению Йована.
Перед поступлением в Академию ФБР, что расположен на базе морской пехоты в Куантико, штат Виргиния, Зорич, который всегда интересовался психиатрией и психоаналитикой прослушал курс лекций на данную тему в Сенфордском Университете. Отличный стратег, манипулятор и расчетливая скотина.
Зорич не из тех, кто сочувственно хлопает по плечу, гораздо чаще он бывает высокомерной и циничной тварью, конечно, когда это ничем не грозит. При желании мастерски изображает любую необходимую эмоцию, все настоящее пряча глубоко внутри. Фанатичная преданность своему делу, давно превратила Йована в трудоголика, отношения с коллективом при этом здорово напоминают холодную войну. Его не любят, считают выскочкой, оправданно завидуют результатам, и, если бы большую часть времени рядом не крутился напарник, сглаживая углы, слишком успешному агенту давно бы устроили тёмную.
В личном общении Зорич может быть обходительным и внимательным, если найдёт это уместным. Хотя гораздо чаще предпочитает общаться с позиции старшего, тщательно смешивая насмешки, издевки и ничем не прикрытый флирт.
Привык все контролировать. Всегда руководствуется разумом. Доверяет своим инстинктам, но без веских причин не сделает ничего.
Глубоко травмированная личность. Общение с психологами, психотерапевтами и психоаналитиками давно научили давать правильные ответы на любые вопросы и изображать нормальность невероятно убедительно.
Выработал массу защитных механизмов, почти полностью отсекающих слишком сильные привязанности.
Эмпатичность и сострадание сильно избирательны.
Предан семье и её интересам. Это едва ли не единственное что может перевесить зацикленность на службе и фанатизм. Именно по этому избегает излишне сильных привязанностей, логично предполагая возможный конфликт.
Зорич прекрасно понимает, что и как работает в его сознании. Он манипулирует собой с тем же рвением и азартом что и другими. Может с лёгкостью выпятить нужную сторону характера, приглушить другую, приберечь агрессию и жажду убийства на потом. Он не делает ошибок, не идет на поводу у своих желаний, если это сулит проблемы. Даже пресловутой отсутствующей эмпатии и патологического бесстрашия с вспышками неконтролируемой жестокости, которые присущи психопатам у Зорича нет. Он не страдает психопатией и прекрасно себя контролирует.
Как и многие носители асоциального расстройства, вопреки названию, Йован социализирован, способен строить крепкие личностные отношения и испытывать искреннюю привязанность к другому человеку. Высокий уровень интеллекта, аналитический ум и умение концентрировать свое внимание на поставленной цели превратили его в охотника, упрямо идущего по следу, и привыкшего просчитывать свои ходы далеко вперед.

5. Факты из жизниМесто рождения: селение Враньяк, Босния и Герцоговина.
Семейное положение: холост.
Описание:

Статья в газете «Modrica Izarra» за 07.06.1997
«Вопиющий случай произошёл на этой неделе в селении Враньяк, Модричского воеводства. После обрушившейся на регион бури, ставшей причиной колоссальных разрушений и унесшей около сотни жизней наших с вами соотечественников, была утеряна связь с поселением Враньяк. Группа спасателей, отправившиеся для выяснения обстоятельств, смогла добраться до точки назначения только спустя четыре дня. На месте поселения обнаружились руины разрушенной непогодой деревни и небольшая группа выживших, около двадцати человек.
Люди ютились в паре чудом выстоявших домов вокруг церкви святого великомученика Георгия. На момент прибытия помощи местные жители успели соорудить из обломков разрушенных строений позорный столб и готовились к сожжению малолетнего мальчика, считая его виновником случившейся трагедии. Спасателями были приняты экстренные меры по оказанию первой неотложной помощи ребёнку, он доставлен в муниципальный госпиталь имени Вуйчича. Состояние стабильно тяжелое. Проводится расследование с целью выявления зачинщиков самосуда и привлечению их к ответственности.
Счёт для благотворительных пожертвований…»

Йован плохо помнит свое детство. Урывками. Кадрами. Огрызками исписанных мелким почерком тетрадных страниц из никем не читанного дневника. Вот маленькая школа в сложенной из брёвен хате. Дети, от которых лучше держаться подальше. Братья. Много братьев. Целых шесть. Старшие уже со своими семьями и самостоятельной жизнью, трое младших злые как волчата, готовые цапнуть за любое неосторожное движение. Всегда уставшая мать, с синими глазами в пол лица и убранными под платок волосами, черно-седыми, соль с перцем. Скотина и поле, в котором хочется себя ж закопать, потому что бесконечная пахота и возня в земле выматывает до кровавых мозолей.
Обычная жизнь, наверное.
Обычная для такого как он.
Если может кто-то с пелёнок уличенный в связях с Сатаной претендовать на свою малую долю обычности.
Йован привык к наказаниям. И к тому, что наказывают не за то, что он сам сделал, просто за случившееся где-то в округе несчастье. Его пороли за неурожай, закрывали в каменном лёхе на неделю за мертворожденного двухголового теленка соседки. Отсылали спать голодным из-за разбившейся отцовской любимой крынки. Быть выгнанным среди зимы спать в хлев, потому что Юрко заболел, поиграв с ним – это часть реальности маленького ублюдка, привыкшего молчаливо терпеть все. Мамины недовольно поджатые губы. Отцовская занесённая для удара рука – это все он, он один причина любых несчастий.
Пришлось быстро учится хитрить и угрожать сверстникам чтобы не доносили если его где-то видели. Пришлось учиться прятаться и лгать. И принять как факт – что бы ты не делал, наказать все равно могут. Когда захотят. За что угодно. Справедливости нет.
Кто знает во что бы это все вылилось. Кем бы вырос Йован в итоге. Вероятнее всего научился бы выносить из своей дурной славы пользу. Прослыл колдуном. Или сбежал в город едва окончив школу, забыв все как страшный сон.
Вот только с ним действительно случалось слишком много несчастий. С ним и теми, кто был вокруг.
Соседская дочка, выбившая себе глаз, упав с крыльца стала последней каплей. Сельчане, взбудораженные событием, вынудили родителей пойти на крайние меры. Из Бадешны, глухого хутора еще выше в горах, несмотря на сгущающиеся тучи и грядущую непогоду привезли мольфара. Настоящего, в косматой гуне, и это несмотря на удушливый предгрозовой зной.
Йова притащили в стоящий на склоне сарай, заперли там с незнакомцем, призванным обуздать проклятие перепуганного, злобливого мальца. Он так и не понял, верил ли Гнешек в свою колдовскую силу, или просто пользовался вседозволенностью. В воспоминаниях той ночи все смешалось в глухой гортанный бубнёж, смрад сожжённых перьев и трав, запах сена, тошнотворную горечь пьянящих настоев и боль. Продирающую до нутра боль, стыд, страх, и собственное бессилие. Тогда Йован думал, что попросту умрет. Умолял отпустить, прекратить, клялся, что больше не будет, даже не спрашивая, что именно ему надлежит не быть. Он не понимал, что все самое страшное и жуткое еще впереди.
Всю ночь бушевавшая гроза, под утро достигла пика, начала срывать крыши и проламывать дощатые настилы обломками щедрой рукой брошенного на землю льда. А с рассветом пришёл поток грязной, бурой воды, сметая большую часть домов, находящихся недостаточно высоко, слизывая их глинистым языком, перекатывая в ревущей пасти вместе с многотонными валунами и содранной из-под корней леса землёй.
Их сарай проломился под натиском стихии, как истлевший позвоночник подохшего от мора животного, рассыпался отсыревшими балками, кривыми досками и гонтовой черепицей крыши.
Их откопали только к обеду. Мольфара с разбитым балкой черепом, треснувшим как кувшин, полный кроваво-алого месива, и Йована, ободранного, в письменах из сажи и свежих укусов, в собственной и вороньей крови, но живого. Все еще живого.
Люди быстро соотнесли неудавшийся ритуал и свалившееся на них горе.
Люди быстро нашли виновного.
Он так удачно был уже измазан алым и припорошен черным, только синие лихорадочные огоньки глаз на изможденном лице светились ярко.
Затем были три бесконечных дня в подвале церкви. Пытки. Вопросы. Избиения. Выжил бы священник сможет и остановил бы творящееся, но его убило одним из первых, сорвавшимся со звонницы колоколом еще в начале страшной первой ночи.
Когда пришло решение проклятого выродка сжечь, Йован уже мало что понимал, только слепо жмурился на внезапно яркое солнце и такие же яркие языки огня, ползущие по успевших просохнуть обломках чьих-то хат, детских кроваток, шкафов с грубой резьбой и перил простеньких крылечек под дощатыми настилами.
Пробившиеся по размытых дорогах спасатели успели его вытащить из огня.
Уже в госпитале Йован узнал, что вся его семья умерла в ту первую ночь, смытая потоком вместе с большей частью селения. Зорич остался один. Почему-то все эти дни, казалось, что они живы, просто не хотят видеть проклятого мальчишку, держатся подальше, позволяя соплеменникам вымещать на нем свою злобу и горечь утраты.
И быть бы Йовану еще одним сиротой с печальными глазами и наголо стриженой головой, в обезличенном, сером приюте в Модриче, или в Сараево, но ему впервые в жизни повезло. Мистер Анджей Зорич, потомок боснийских эмигрантов, увидел статью в международном издании, в красках рассказывающую историю о случае замешанного на суевериях линчевания, жертвой которого чуть не стал девятилетний мальчик.
Аванти, жена Анджея, не могла иметь детей. Врожденная патология сделала её бесплодной, о чем влюбленные знали изначально, планируя усыновить ребёнка, как только представится удобный случай.
Йован был идеальным вариантом. Соплеменник предков мужа, с достаточно громкой историей для привлечения положительного внимания к набирающей обороты политической карьере Анджея, темноволосый и синеглазый как представители касты Аванти. Оформление документов немного затянулось, но в конечном итоге Йован оказался в штатах, в новой семье и в продвинутой клинике.

Из личного дела ученика старшей школы имени Абрахама Линкольна в Вашингтоне, штат Вирджиния
"Несколько замкнутый, сдержанный, воспитанный молодой человек.
Рекомендуем обратить внимание на его успехи в точных науках. Склонен к самостоятельной работе.
Не конфликтен. Общается открыто, хотя с некоторой неохотой принимает участие в общественной жизни школы.
Замечаний к поведению нет.
Средний балл GPA – А+
SAT II - 1600"

С этого момента жизнь Зорича младшего превратилась в погоню за результатом. Реабилитация, изучение языка, домашнее обучение, работа с психологом. Изуродованная психика изогнулась и вывернулась наизнанку, подстроилась под новое окружение, стремясь заполучить одобрение и сохранить свою целостность, пусть даже сформировавшаяся в итоге личность никак не могла претендовать на лавры нормальности.
Забавно, его считали монстром и чудовищем односельчане, когда Йов был просто одиноким, забитым ребенком.
И рассыпались в восторгах, любили и поддерживали, когда выживший демоненок действительно стал монстром.
Работа с психологом и психоаналитиками, после которой ему назначали отупляющие таблетки и еще больше сеансов быстро сподвигла Йована самостоятельно почитать что такое они хотят в нем найти, чего в нем быть не должно, и чем чревата откровенность. Он подправил свои рассказы, постепенно демонстрируя позитивную динамику, показывая спецам как он отлично реагирует на терапию, как их усилия помогают влиться мальчику в новое общество и принять себя.
О, они помогали. Меняя одного эксперта за другим, присматриваясь к их манере работы и привычкам, Зорич учился анализировать, предугадывать то чего от него ждут и быть хорошим, умным мальчиком с печальными глазами, хотя сам с удовольствием бы воткнул канцелярский нож в глотку каждого кто пытался до него дотронуться.
Благо год в государственной клинике дали ему ясно понять, что бывает, когда маленький слабак пытается кинуться на взрослого.
Помогала изначальная привычка читать и чувствовать себя комфортно в одиночестве. Помогали новые родители, такие непохожие на предыдущих, терпеливые, ласковые, готовые всегда поддержать и предоставить всё необходимое для учёбы и развития.
Анджей Зрич, начинавший как общественный правозащитник к своим 35-ти годам уже стал одним из спикеров офиса конгрессмена-демократа от штата Вирджиния, с неплохой перспективой дальнейшей политической карьеры. Его супруга, Аванти Саду, на тот момент возглавляла благотворительный фонд «Children of the world».
Йован, в окружении заботы и открывшихся возможностей очень быстро перестал напоминать забитого и изувеченного звереныша. Его шрамы сгладили и стёрли с кожи пластической хирургией. Английский с каждым днем становился все лучше, манеры изысканнее, усидчивость и терпение, порой переходящие в одержимость новыми знаниями заставляли приёмных родителей гордится не только своим собственным благим порывом спасшим ребенка но и самым ребенком, обещающим стать достойным продолжателем семейного дела.
Так оно и было. Внешне.
Йован отлично учился. Занимался спортом. Выпросил себе личных тренеров по Муай-тай, Муай лао и дзюдо, посещал стрельбище, проводил лето в спортивных лагерях, все остальное время налегая на учёбу. У него не было конфликтов со сверстниками, вовремя появилась первая девушка, будущая королева бала. Семейный психолог советовал во всем поддерживать мальчика, не усматривая в его поразительной результативности никаких тревожных черт.
Первое убийство, это всегда откровение. Почти как первый секс, только по-другому.
Вспоминая как его лишала оставшейся скудной невинности миссис Стравински, преподавательница по грамматике, в не полных четырнадцать, Йов до сих пор криво, саркастически улыбается. Ведь пышногрудая любительница совсем юных мальчиков для исправления самых болезненных сломов его психики сделала больше, чем все психологи. Если бы не коварная обольстительница, вовремя показавшая что телесная близость может приносить удовольствие, и не обязательно связывать её с травмирующими воспоминаниями, Йован скорее всего пополнил бы собой длинный ряд сексуальных маньяков. А так – обошлось.
Но, в нем все равно осталось слишком много от сатанинского выродка, достоянного сожжения на костре, и слишком мало от испуганного большеглазого ребенка.
Божеством Зорича стала Справедливость.
Родители, с их активной гражданской позиции, стремящиеся защитить права всех на свете только усугубили ситуацию ведь Анджея и Аванти Йов вполне заслуженно любил куда больше тех недалеких ублюдков что породили его на свет, не сумев остановится на шестом сыне.
Наверное, в каждой школе есть самый отмороженный хулиган. В той, где учился Йован, определённо был. Патрик Крауб. Плотно сбитый, крупный парень, с глубоко посаженными темными глазами и стрижкой на военный манер. Он донимал младших, приставал к девочкам, срывал уроки. Мог послать преподавателя без особых осложнений, являясь сыном начальника полицейского департамента округа. Йован вполне отчётливо помнит это раздражающее зудение в пальцах каждый раз, когда этот дегенерат прижимал к стенке очередного хлюпика, выбивая из него совершенно не нужные карманные деньги. На жертву Зоричу было плевать. Тот, кто сам не в состоянии за себя постоять, должен быть готов терпеть последствия своей слабости. У него с Патриком проблем никогда не было. Крауб видимо шкурой чувствовал, что соваться к тихому, предпочитающему компанию книг новенькому – себе дороже. На тот момент Йов уже несколько лет занимался восточными единоборствами и точно не походил на типичных жертв задиры.
Но…
Этот зуд. Ощущение чужой вседозволенности и безнаказанности. Всеобщее попустительство. Камеры наблюдения, отключающиеся очень вовремя. Преподаватели, отворачивающиеся в нужный момент. Замалчивание. Круговая порука. Несправедливость.
О да. У Йована на несправедливость крепко и твердо стоял. Он мог на неё дрочить до кровавых мозолей. И когда это психологическое напряжение его окончательно доконало, Крауб покончил с собой. Да, такое бывает. Написал прощальную смс отцу, выбросил телефон с крыши школы куда частенько прокрадывался ночью, как оказывается, сбегая от отцовской жестокости, и спрыгнул, проломив себе череп о ступени перед школой.
Кто мог подумать, что никак не связанный с жертвой Зорич к чему-то причастен? Тем более что найденные на теле самоубийцы отметины свидетельствовали о систематических избиениях.
Как часто бывает в таких случаях, Йован после окончания старшей школы, заинтересовался карьерой в правоохранительных органах. Правда, участь обычного детектива казалась ему слишком мелкой и скучной. Потратив два года на дополнительную подготовку, работая в это время оператором в экстренной службе спасения «911», он окончательно сформировал и свои цели, и методы их достижения. Академия ФБР на базе Морской Пехоты не стала чем-то слишком тяжёлым или экстраординарным. Физическая форма и накопленные до этого момента знания позволили Йовану окончить обучение с отличными результатами. Мини-город «Хоганс Элли», имитирующий типичный американский городок и созданный для отработки действий сотрудников в различных оперативных ситуациях стал любимым местом для Зорича. Имитация. Иллюзия нормальности. Тщательно встроенные, такие уютные улочки, на самом деле находящиеся в центре военной базы, в окружении натасканных на поимку преступников спецов, солдат, оружия, складов с боевой техникой. Зоричу это всегда напоминало его самого. Только его личный Хоганс Элли был по периметру, фасадом который видели окружающие, а все что внутри – бесконечный учебный центр будущих охотников на людей, секретные лаборатории, пыточные камеры, военные тюрьмы, боевые команды и оружейные склады.

Из резолюции о проведении внутреннего служебного расследования Федерального Бюро:
«… таким образом проведённые следственные мероприятия не выявили никакой связи между смертью Нормана Н, (в дальнейшем Н) и действиями старшего агента Йована Зорича (в дальнейшем агент). Опрошенные свидетели, подтвердили данные агентом показания, камеры наружного наблюдения зафиксировали его в фойе отеля на момент смерти Н. Все материалы прикреплены к делу. На основе которых ходатайствую о прекращении дальнейших следственных действий по причине отсутствия состава преступления…»

Работа в Бюро оказалась именно тем, на что он рассчитывал – дерьмом. Кровавым, временами скучным, всегда одинаково пахнущим изнанкой общества. Это точно было не так круто и продуктивно, как в фильмах.
Зоричу повезло с напарником. Тейн Хохепа – бывший морской пехотинец, чистопородный маори, гордый многодетный папаша и просто хороший парень, решивший помочь новенькому адаптироваться в коллективе, сглаживал все углы. Он хлопал по спине огромной ручищей всех, кто смотрел на Зорича с опаской или неприязнью, неодобрительно смотрел за слишком резкие высказывания, таскал молчаливого выскочку к себе на семейные ужины с кучей разновозрастных дочерей, кузенов, кузин, родственников жены и просто соседей, приезжал сам в загородный дом Зоричей, жаря барбекю на английской лужайке и травя армейские анекдоты с конгрессменами и судьями. Был ширмой. Флагом нормальности. Удобным, в меру компетентным спецом. То, что большую часть работы в их тандеме делал Йован его полностью устраивало.
Зорич по природе своей одиночка. Он умеет манипулировать другими и получать то, что ему нужно, но близко подпускает единиц, и только после длительной, обстоятельной проверки. Тейн был той смесью друга и удобного инструмента, который Йовна полностью устраивал.
За десять лет совместной работы, Хохепа трижды давал показания во время внутренних расследований, полностью подтверждая алиби напарника. Естественно, в его словах не было ни слова лжи, планируя очередной очень несчастный случай для того урода, которого он не сможет, или просто не хочет банально посадить за решётку, Йов всегда в первую очередь обезопашивал от подозрений себя. Но здоровяк никогда не выказывал подозрений. Он свято верил в непогрешимость гениального напарника, способного выследить любого маньяка или серийника, не особо задумываясь что подобная результативность обеспечена банальным и вполне логичным фактом: охотник сам из этой же породы.
Последнее их совместное дело, начавшееся с обнаружения десяти мёртвых женщин в грузовом контейнере, окончилось громкой поимкой верхушки мексиканского картеля, торгующего людьми и оружием. Зорич был доволен. Им удалось прикрыть всех боссов разом, найти виновных в массовой казни, в процессе задержания он пристрелил троих пешек, выместив на них свою агрессию, и испытывал чувство полного удовлетворения.
То, что оставшиеся члены банды, решат показательно наказать агентов ФБР, казалось совершенно немыслимой блажью. На такое могут решиться только полные идиоты. Кто ж знал что мир в большинстве своём наполнен именно ими?
В дом Хохепы ворвалось пятеро. Тихий пригород Вашингтона, белый день. Большая часть соседей на работе. Это спасло троих дочерей Тейна. Они были в тот момент на учёбе или работе, но не самую младшую и Мириам, жену агента. Когда престарелая, глухая соседка вышла на крыльцо и заметила на окне кухни кровавый отпечаток ладони, вызывав в итоге полицию, спасать было уже некого. И женщину и семилетнюю девочку растерзали, выложив на обозрение в гостиной, словно основное блюдо званого ужина, обнажённых, на длинном, резном столе.
Хохепа подал в отставку. Он был сломлен, разбит и, вероятно, винил во всем напарника, слишком дотошного и въедливого, чтобы не соваться в опасные дела, и раз за разом протаскивающего бывшего морпеха сквозь самое пекло у себя на хвосте. Тот факт, что в дом Зоричей тоже попытались пробраться трое исполнителей от картеля, и были уложены службой безопасности отца, ни капельки никого не успокаивал. Скорее лишь больше злил.
Йован не пытался помочь напарнику. Не навещал его на новом месте работы. Не искал с ним контактов. Он просто отправился к другу отца, конгрессмену от республиканцев, имеющего не только связи с ЦРУ, но и вполне очевидную поддержку в мире криминалитета, предлагая сделку.
Внучку Абрахама Лурдье, несколько месяцев тому похитили. Выкуп никто не пытался требовать. Сын конгрессмена, рассорившийся с отцом еще в юности, пришел за помощью слишком поздно. Малышку нашли по кускам на муниципальной свалке, никаких видимых зацепок не было. Расследование зависло. И Зорич заключил с Эбом сделку. Остатки картеля, всех исполнителей, которых так и не нашла полиция, в обмен на убийцу его внучки. При этом никому из них фигуранты сделки не нужны были живыми. Кровь за кровь.
Абрахам обеспечил своему протеже временный переход в ведомство ЦРУ, должность агента под прикрытием и полную свободу действия.
Около полугода ушло на поиски любителя покупать детей на убой. Им оказался повязанный с властью бизнесмен из Нью-Йорка. Зачастую товар ему привозили из-за границы. Внучка Лурдье попала в этот список случайно, когда поставщики при перевозке случайно удавили одну из девочек, слишком туго связав, и просто поймали в не самом благополучном квартале похожую на неё, рассчитывая, что подмены никто не заметит. К этому моменту Йован уже получил подтверждение исполнения Абрахамом своей части сделки. Как не крути выловить остатки обезглавленного картеля, пустив по их следу Камору куда легче, чем пытаться в огромном мегаполисе найти всего одного, конченного урода, с особыми пристрастиями. Когда Йов узнал имя и всю личную информацию жертвы, он благополучно улизнул из страны, на неопределённое время, искать просветления, или не пойми еще чего в закрытом обществе в Ирландии.
Так, агент Зорич стал наследником небольшой охранной фирмы, ведущей дела после смерти отца. У него появились новое удостоверение личности, дипломы, визы и право собственности на маленький домик в Ричмонде. Полностью сфабрикованная, правдоподобная биография с школьными фото, которые всплывают по запросу в Гугле, колледжем и историей приводов в полицию за превышение скорости.
Йован отправился в Скаэйл, пройдя все необходимые проверки. Все что его интересует – жертва, местонахождение которой надлежит определить, присматривать, и проследить чтобы он не покинул территорию общества без его ведома.

6. Дополнительная информация Средства связи:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Пробный пост: тема к пробному посту выдается или не выдается в зависимости от уровня анкеты.